Уроженец села Южный Урал старший матрос Евгений Евстифеев за службу в морской пехоте награждён медалью «За отвагу». Сейчас Евгений Анатольевич находится дома на реабилитации после ранения.
Старший матрос Евгений Евстифеев
Как же сильно меняет человека форма, взгляд и прожитый опыт! Ловлю себя на этой мысли, когда пытаюсь сопоставить с фотографией лицо человека, которого дожидаюсь у парадной местной администрации. Кажется, тот военный, о котором мне писали накануне, старше меня, как минимум, на целую жизнь. Возможно, так и есть, и в дальнейшем разговоре это почувствуется, конечно.
Из канцелярского текста служебно-боевой характеристики несложно понять, что он рисковал своей жизнью ради всего отряда. Старший матрос Евгений Евстифеев выполнял специальные задачи в составе группировки войск Вооружённых сил Российской Федерации в должности гранатомётчика отделения морской пехоты. 25 мая прошлого года в ходе штурма укрепрайонов первым ворвался в укреплённый пункт, тем самым позволив штурмовому отряду подойти вплотную к противнику. Нанося огневое поражение из огнестрельного оружия и гранатами, заставил врага отступить. При обнаружении засевшего в частном доме пулемётчика, поразил огневую точку. В ходе этого боя Евгений Анатольевич получил ранение.
На машинах по морю
Он ушёл в армию в 2017 году. Направили служить аж на Камчатку. Там Евгений подписал контракт на службу в морской пехоте, там и служит по сей день. Их бригада морской пехоты ходит на больших десантных кораблях.
– Мы добираемся вместе с бронетехникой до определённой точки, дальше корабль выпускает наши БТРы, и уже вплавь штурмовики добираются до места, – рассказывает он. – Вот так по морю на машинах и высаживаемся на берег, выполняем свои задачи. Делаем это и с воздуха, если потребуется, – прыгаем с парашютом.
Всё как в кассовых боевиках. А рассказывает так буднично, словно с трактором на сенокос выходят. Предполагаю, что парень из семьи военных – выправка, осанка, взгляд, стержень чувствуются. Но нет, ошибаюсь. И у самого Евгения за плечами мирная специальность – инженер в сфере строительства.
– Я улетел на другой конец страны, – вспоминает он. – У меня нет родителей, зато много родных, братьев и сестёр. Они переживали первое время, но у меня дела шли хорошо, мы постоянно общаемся с ними. К тому же я сам выбрал службу по контракту и благодарен за то, что мой выбор приняли и уважают. Мне хватает силы духа на то, чтобы воевать и продлять свой контракт из года в год.
– Что для вас значит это – сила духа?
– Когда мы вылетели из Сирии, каждый мысленно себя настраивал на то, что нас ждёт на новой огневой позиции. И вот присутствие духа для меня – это понимание, зачем я лечу туда. Я отправился отстаивать интересы своей Родины. И, осознавая как это, так и дальнейшие последствия всего, не испугаться, не отказаться.
– А на присутствие духа не влияют резонирующие суждения отовсюду по поводу агрессии, «вторжения»? Ведь и некоторые местные, наверное, проклятьями сыплют, говорят, что вас не звали. Не смущает ли это ваш дух?
– Нет. И проклятий мы не слышали. Люди говорят о том, что постоянно жить под обстрелом с 2014 года – это ад. Надоело жить так: постоянно долбят, из подвалов не выходят, страшно отправлять детей в школу…
– Да, но это Луганск и Донецк. Киев ведь словно не замечал этого ада, как и остальные города Украины?
– Не замечал, верно. Но сейчас и заметили, и прочувствовали это. Вражда между людьми не просто сохранилась – обострилась в разы сильнее.
«По нему стреляешь, а он бежит»
На луганское направление Евгений прилетел из Сирии. Там шла к завершению плановая командировка их отряда. В марте прошлого года после команды лететь на Украину они отправились в зону боевых действий – в посёлок Камышеваха Запорожской области.
– Мы выдвигались на позицию в начало посёлка, там уже были наши подразделения, которые непосредственно вели бой с противником, – вспоминает Евгений первые дни службы в зоне спецоперации. – Наш отряд также получил команду, мы рассредоточились и работали, двигались вперёд. Взяли посёлок с боем, освободили от противника, неделю пожили в нём. По максимуму старались уговорить гражданских эвакуироваться, выводили их из опасной зоны. Для этого есть специальные машины. Кто соглашается, тех вывозим, но люди не хотят уходить. Там их дом, хоть всё кругом разрывается. Едва бои стихнут, они возвращаются, если сохранились стены и есть, куда прийти. Для местного ландшафта характерно обилие открытых участков – это поля. Их пересекают лесные зоны. Наша разведка всегда идёт впереди – находит противника, даёт координаты, и мы, десантно-штурмовой батальон, нападаем и уничтожаем точку. Разведка часто проходила боем, ночью разведчики выходили на позиции, по несколько суток жили неподалёку от вражеских укрепрайонов прямо на земле, чтобы собрать больше данных. Взяли одно укрепление, там человек двадцать, к примеру. Через километр уже может новое на пути попасться, и так ещё долго.
– В плен украинцы сдаются?
– Когда к ним в окоп залетаешь, они всё бросают – и руки вверх. Жизнью люди дорожат, и нам ни к чему просто так их убивать. С фанатиками мы не сталкивались, с живыми, по крайней мере. Мы находили здания, где они базировались, находили медикаменты, психотропные вещества, использованные шприцы. И тогда лично мне сразу стало понятно, что это за люди такие: он бежит, по нему стреляешь, а он всё равно бежит. Словно машина.
– А местных обижают они?
– Разговаривал с бабушкой, которая просила нас помочь по дому. Она говорила, что заходят в хату без стеснения, берут всё, что хотят, кур постреляют, заберут. У них уже нет своих или чужих. Там за восемь с лишним лет всё так перемешалось.
– Погодите, эти же бойцы ВСУ позиционируют себя защитниками. И их «адвокаты» говорят: «Они родную землю защищают». И можно так по родной земле гулять, получается, вторгаться в дома и грабить уже без того обездоленных людей?
– Тогда скажите, почему они свою же землю долбят с 2014 года?
Вопрос Евгения риторический. Мы оба молчим.
«Слышишь свист – падай»
В один из таких штурмов Евгения ранило осколком снаряда.
– Мы взяли укрепрайон, дальше обнаружили здания, где тоже сидел противник, – рассказывает он. – Некоторые отступили, кого-то положили, и тут по нам начинает бить артиллерия. Они успели передать координаты. Так и прилетел мой осколок. Потом госпиталь. После лечения меня вернули в нашу часть в Петропавловске заниматься подготовкой мобилизованных на полигоне. Затем подошло время ещё одной операции, и как раз сейчас у меня идёт период реабилитации после неё.
– Трудно работать с людьми на полигоне?
Евгений (крайний справа) на учениях во Владивостоке с боевыми товарищами
– Как вам сказать?.. Когда человека только мобилизовали, он ещё мало понимает, что происходит вокруг, что ждёт его дальше. В глазах у многих – страх, это ведь гражданские люди разного возраста. Они работали, жили обычной жизнью, а теперь готовятся воевать. Мы все были раненые, поэтому, исходя уже из собственного опыта, старались рассказать всё, что знаем сами, помочь им, подбодрить, научить. Например, я по должности два года был пулемётчиком крупнокалиберного орудия. Мне дали группу из тридцати человек. Занимались с ними в классах, где изучали тактико-технические характеристики оружия, учились собирать-разбирать орудие, заряжать ленты, укладывать короба и пристёгивать их, целиться, выявлять расстояние до противника по мушке пулемёта. На этом этапе многие мои курсанты отбросили страх, у них появился интерес даже. От них я слышал только: раз пришло время, значит, им пора браться за оружие.
– И куда они потом?
– Наша бригада постоянно базируется в зоне боевых действий с Украиной. Нам нужно было набрать бригаду до полного укомплектования и подготовки, на это потребовалось два месяца. Все эти новобранцы относятся к штурмовой бригаде и отправляются в одно место, их не разбрасывают, люди друг друга знают, привыкают, так и служат вместе.
– Чего делать нельзя в бою?
– Мы старались внушить новобранцам главное: от аккуратности, дисциплины, осторожности зависит жизнь. Ни в коем случае нельзя выпивать, иначе один человек может подвести целое подразделение. Геройство вредит. Это когда, к примеру, не подумав, кто-то захочет сменить позицию при артобстреле, подойти ближе. Если артиллерия бьёт, то, чем ты ближе к земле, тем целее будешь. Вот что нужно понимать. Слышишь свист – падай, и всё. Больше ничего не делай. Падай там, где стоишь. Даже если этот свист ты слышишь изо дня в день. Нельзя привыкать, нельзя не опасаться – это ловушка.
– А что помогает среди этого свиста, взрывов и смерти сохранить себя?
– Товарищи, – отвечает Евгений, ни секунды не раздумывая. – Они не дают тебе упасть духом, «загоняться» сильно, и ты им тоже. Ещё – здоровое чувство юмора, когда мы подбадриваем друг друга, смешим, шутим. Если уйти в себя, можно сойти с ума. Видишь, сидит в одну точку смотрит, подошёл, плечом подтолкнул, сказал что-то простое, всё – отвлёкся человек, уже взгляд нормальный, осознанный вернулся.
А дом – где?
– После выздоровления вы настроены вернуться в зону спецоперации?
– Несомненно. Повидаю всех родных – и можно ехать служить дальше. Моя рота тоже стала мне семьёй, и товарищей мне сейчас не хватает. Я продолжаю лечение, счастлив, что могу побыть дома, где не был полтора года. Когда находился в командировке, случалось, пропадала связь на неделю, и я начинал волноваться: как же там дома дела?..
– Вы часто говорите о доме. А, по ощущениям, где ваш дом – здесь или в Петропавловске?
– Честно говоря, когда прилетал в отпуск, чувствовал себя, как в гостях, здесь, хотя родился, вырос в Южном Урале, школу здесь же окончил. Камчатка пленит своей природой, это место, не сравнимое ни с чем. Другие и люди. У них менталитет иной, и мне он, признаться, не нравится. Здесь я привык, что соседи меня знают, общаются, а там люди закрытые, неприветливые, колючие. И эта жёсткость, на мой взгляд, связана не с суровостью климата. Там мы все – «понаехали». Кто на службу, кто на заработки. Коренных жителей гораздо меньше.
Старший матрос Евгений Евстифеев – обладатель созидающей профессии. Если бы он жил на «гражданке», и не было всего этого хаоса в мире, возможно, он строил бы дома. Молодой человек собирается получить высшее образование по профилю, а пока считает себя неотделимым от Российской армии. Армия для него – тоже дом. И здесь он вместе со своими товарищами тоже созидает – мир.
Жанна ДАНИЛОВА
Фото из личного архива Евгения Евстифеева
с. Южный Урал
