Часто ли нам приходится слышать: «Если умеете – молитесь»? В тяжкую минуту об этом и напоминать излишне. Болен ли близкий, попал ли сам в беду, верушь или сомневаешься – слова молитв будто сами приходят на ум.
С детства я знала лишь «Кирие элейсон» и «Христос анести». В университете писала курсовую по психолингвистике, в которой изучала тексты молитвослова на предмет повторов, наиболее распространённые конструкции и воздействие языка молитв на мышление и сознание слушателя. Я Фома, мне нужно пальцы вложить в раны. Научное объяснение того или иного явления даёт мне ощущение твёрдой почвы под ногами. Так что непростую тему мне никто не навязывал.
Между делом интерес и желание помогли мне без труда запомнить «Символ веры», «Псалом 50-й» и ещё несколько прекрасных, каноничных образцов богослужебного текста. И церковь, и бабушки учат молиться по писанному и соборно: только так молитва грешного человека, быть может, будет услышана.
Но вот беда, в «минуту жизни трудную» всё это выученное словно отскакивает от сердца. И ты в панике обращаешься к Высшим силам уже своими словами. И если уже грянул гром, будь у тебя под рукой хоть целый сборник акафистов, будешь бормотать, как испуганная пятилетка: «Ну пожалуйста, пожалуйста, Господи…».
В изучении лингвистической стороны молитвенных текстов предполагалось наличие хотя бы одного слушателя. Но жизнь немного позднее мне преподала другой урок. Когда буквально не знала, останусь ли жива в ближайшие два дня, я прекрасно помнила заученное. И ситуация – самое оно, молись, если можешь. И не получалось стройными фразами монахов-исихастов. Эти святые отцы молились о бесстрастии, их помыслы и стремления были духовны. А что нужно земному человеку, простому Фоме? Долги отдать, работу вовремя сделать, чтобы по шее не получить, выздороветь, замуж чтобы позвали, наконец. Этого нет в молитвослове. Вот и канючим свои скорби, как умеем.
Но странное дело. Там, в больнице, у меня возникло необъяснимое ощущение, будто все мои близкие сейчас рядом со мной. Я чувствовала кожей их заботу и страх и, наверное, понимала, что они сейчас молятся. Потом уже узнала, что молились обо мне даже монахини из Зачатьевской обители в Москве.
Не объяснить и этого: сколько раз попадала в разные бытовые переделки, всё разрешалось внезапно и благополучно. А близкие после признавались, что помолились немного. И это самое большое, наверное, что дарует нам Бог: люди, которые искренне любят и просят Его сохранить тебя. В горе и в радости, от сердца, своими словами.
Жанна ДАНИЛОВА
